Прямая речь: артист драмтеатра Сергей Дубянский

В детстве у меня не было какой-то определенной профессии мечты, но я твёрдо знал, что хочу помогать людям, делать мир лучше, как пожарные, милиционеры, врачи. И герои со страниц книг и из кинофильмов внушали, что такая возможность есть.

То, что я стал актёром — это судьба. Со школьной скамьи до студенческих лет участвовал во всех театральных постановках. На первом курсе в политехе с театром-студией «Под знаком Водолея» я был на фестивале «Алые Паруса». Мы показывали спектакль «Сотников» по повести Василя Быкова. Там меня спросили, почему не поступил в театральное. Тогда я подумал: «Если откроют в Иркутске филиал Театрального училища им Бориса Щукина, то пойду и поступлю!». И через месяц узнал о целевом наборе на базе драмтеатра.

Казалось, само небо говорило: мы даем тебе шанс, ты должен им воспользоваться. В итоге я стал десятым на конкурс из десяти бюджетных мест. Это была судьба. Здесь я нашёл себя. Теперь не могу представить, что мог бы заниматься чем-то другим. Театр — моя жизнь.

В марте состоялась премьера спектакля «Царь Фёдор Иоаннович». Для режиссёра Станислава Мальцева было важно, чтобы мы как актёры выросли после постановки и открыли новые грани своей личности. Поначалу он боялся видеть меня Фёдором Иоанновичем, потому что у артистов, играющих князя Мышкина, есть огромный соблазн уйти в эту роль. Но мне дали возможность, и вместе мы создавали что-то новое. Работа была очень непростая, потому что помимо темы духовности и религии поднимались темы борьбы человеческих чувств.

«Царь Фёдор Иоаннович» — о том, что люди должны оставаться людьми. Нет правых или неправых персонажей, у каждого своя трагедия. Хороший спектакль никогда не дает точного ответа на вопрос, и, если он заставил зрителя всерьез задуматься, то тогда он успешен.

Когда незапланированная реплика актёра встраивается в тональность спектакля, то она способна растопить лёд между театром и зрителями. Как, например, было с Иннокентием Смоктуновским много лет назад. Один из зрителей на спектакле крикнул: «Не слышно!», в ответ от актёра он получил: «Зато видно!». Смоктуновский был в образе, продолжил играть, но при этом сумел установить особый контакт с залом. А если актёр ведет себя неподобающим образом на сцене, то это значит, что он нечестен со зрителем, уже априори в другом состоянии и не может донести изначальный замысел автора и режиссёра.

Театр — это место, с помощью которого можно сделать мир светлее и лучше. Ни телевидение, ни интернет не способны уничтожить его — он жив и будет жить. Положение театра непоколебимо и становится сильнее, и политика с религией начинают прислушиваться к нему.

Сейчас модно говорить о бесцельности искусства. Но ничего подобного: искусство несёт добро в мир, это самое важное. Возможно, это последнее, что может хоть что-то донести до человека. Актёры честны в театре, и когда зритель приходит на спектакль, то необходимо поселить в его душе какое-то странное чувство, которое не даст ему покоя. Зритель выйдет из театра, не понимая, что с ним происходит. Эта мысль будет беспокоить его и дома. Говорят, нельзя полностью изменить человека. Но я хочу верить, что на утро он проснётся чуть-чуть другим. И с каждым последующим спектаклем зритель будет меняться, и это странное чувство будет всё сильнее и сильнее. И оно настолько укоренится в человеке, пока он не станет совершать добрые дела.

На мой взгляд, театр — кафедра добра. Мы напоминаем, что быть добрым и честным — это правильно во все времена. Если каждый из нас станет чуточку лучше себя вчерашнего, то вполне возможно, что и жизнь станет ещё прекраснее. Театр стучится в души и сердца людей, пытается изменить их к лучшему.